Реформа языка — революция в Церкви
К. П. Победоносцев
К сожалению, в последнее время у нас в духовно-учебных заведениях и
в так называемом образованном обществе растерялось знание славянского
языка и ослабела привычка к нему. Отсюда возникло ни на чем не
основанное представление о непонятности славянской речи для народа в
церковном богослужении. И наконец слышим, что из среды духовенства идут
предложения перевести богослужение на русский язык.
Но это, в сущности, была бы не реформа, а крайне легкомысленная,
безцельная и опасная для единства Церкви революция, разрушающая весь
характер и все значение для народа нашего богослужения.
Церковно-славянский — искони родной, свой нашему народу, на нем
образовался нормальный, классический строй русского языка, и чем дальше
отступает от этого корня язык литературы, тем более портится, теряет
определительность и ясность, и тем менее становится родным и понятным
народу.
Все наше церковное пение органически, неразрывно соединено со словом
богослужебного текста, к этому слову примерено и без него немыслимо.
Изменить этот текст — значит разрушить эту живую вековую связь и
разрушить вместе со словом все церковное пение и исказить безобразно
чин богослужения. От древней Эллады приняли мы гласовые наши мелодии и
разработали их, вложив в них свою певучую славянскую душу, и жизненную
ее радость, и тоску, и стремление к небесному Отечеству. Поставьте
вместо славянского текста русскую деланную фразу — исчезнут и цезура, и
ритм, и смысл каждой отдельной фразы, и весь лад пения, к ней
примеренный; многое и перевесть нельзя без безобразного искажения. Ведь
сколько лет, в дальние века, слышал народ эти слова на молитве, и
сколько их входило ему в душу и оставалось в памяти! Каждому из
молящихся известно, как иное слово будило в душе молитвенное чувство,
оживляло священный образ, вызывало память прошлого и прежней молитвы —
и все это неужели может и должно пропасть?
Ведь такого сокровища, какое есть у нас, не имеет ни одна Церковь,
кроме Православной! Что же, неужели закопаем мы свои источники живой
воды и станем копать себе новые колодцы по чужеземным образцам?
Помилуй, Боже!
Родной славянский язык понятен всякому русскому человеку. Темнота
некоторых песнопений зависит не от языка, а от тяжелой конструкции
греческой фразы, имеющей таинственное значение. Выразить ее на русском
языке значило бы сделать ее еще менее понятною...
Из дневника С.А.Толстой.
9 декабря. Была у обедни. Прекрасно пели девушки. Настроение
хорошее, спокойное, привычное. Мне не мешают, как другим, дориносима
чинми, одесную Отца и проч.
Архиепископ Иоанн Сан-Францисский.
Характерно, что русское образованное общество, учившееся говорить на
нескольких языках и учившее многие тысячи ранее непонятных иностранных
слов, не могло (не желало) выучить буквально несколько десятков
славянских слов, чтобы открыть себе полный доступ к пониманию великой
ценности, столь, казалось бы, почитаемого церковного богослужения.
Графиня Софья Андреевна, образованная, пожилая, подчеркивающая здесь
свою православность женщина, воспитавшая 9 человек детей, не знает, что
одесную есть по правую сторону (символическое выражение абсолютной
близости Сына Божия к Отцу), а дориносима — означает носимого на
копьях, чинми — чинами (ангельскими). Известен обычай у древних воинов
носить военачальника-победителя на копьях. Победителя Христа ангельские
чины-воинства, как Начальника своего, носят на копьях. Образ высокой
поэзии и глубочайшего смысла.
|
