Свобода слова
Наши слова свобода, освободить в просторечии произносятся
правильнее: слабода, ослабодить, поскольку происходят от понятия о
слабости; ибо чем что-либо слабее держимо, тем более имеет свободы.
Слабость веревки дает свободу привязанному на ней зверю; слабость
смотрения за детьми дает им свободу баловаться: итак, слабость и
свобода суть смежные понятия. Так из слабоды сделалась свобода,
остающаяся и поныне в просторечии слободою.
Наши сословы (синонимы) суть: свободен и волен, свобода и вольность;
в других славянских наречиях svojbodn и prost, svojbodnost и prostnost.
Наше слово прост и единокоренные с ним опростать, простор, хотя прямо
не означают свободы, однако со словом простор оная скорее воображается,
нежели с противным ему словом теснота.
Отсюда выражение прости меня не иное что значит как опростай, освободи меня от наказания или гнева твоего.
А.С. Шишков
Ведь мы созданы Словом, и свобода слова в нас есть высший дар Божий.
И нет в мире равных этому дару по силе созидания, если он работает в
человеках во Имя Господне, как нет ему равных — и по силе разрушения,
если он работает против. Происходящее ныне в нашей стране и называют
информационной войной, не понимая, что она страшнее всех атомных.
Деспотизм печатного слова
Вот ходячее положение новейшего либерализма. Оно противоречит первым
началам логики, ибо основано на вполне ложном предположении, будто
общественное мнение тождественно с печатью.
Любой уличный проходимец, любой болтун из непризнанных гениев, любой
искатель гешефта может, имея деньги, основать газету, собрать по
первому кличу толпу писак, фельетонистов, готовых разглагольствовать о
чем угодно, репортеров, поставляющих безграмотные сплетни и слухи, — и
штаб у него готов, и он может с завтрашнего дня стать в положение
власти, судящей всех и каждого, действовать на министров и правителей,
на искусство и литературу, на биржу и промышленность.
Всякий, кто хочет, первый встречный, может стать органом этой
власти, и притом вполне безответственным, как никакая иная власть в
мире. Никто не выбирает его и никто не утверждает. Можно ли представить
себе деспотизм более насильственный, более безответственный, чем
деспотизм печатного слова?
Люди до того измельчали, характеры до того выветрились, фраза
(информация — изд.) до того овладела всеми, что уверяю честью, глядишь
около себя и не знаешь на ком остановиться...
К.П.Победоносцев
|
