|
Что сердце? Огородъ неполотый,
Помятъ, что дикимъ табуномъ.
И какъ мнѣ жизнью жить расколотой,
Когда всѣ мысли объ одномъ?
Давно сказали: "Роза колется;
Идти на битву - мертвымъ пасть",
А сердце все дрожитъ и молится,
Колебля тщетно горя власть.
Ахъ, неба высь - лишь глубь бездонная;
Мольба, что камень, пропадетъ.
Чужая воля непреклонная
Мою судьбу на смерть ведетъ.
Къ какимъ я воззову угодникамъ,
Кто б мнѣ помогъ, кто б услыхалъ?
Вѣдь тотъ, кто былъ здѣсь огородникомъ,
Самъ огородъ свой растопталъ!
(1912)
Я вижу, въ дворовомъ окошкѣ
Склонилась къ ребенку мать,
А онъ раскинулъ ножки,
Хочетъ ихъ ртомъ поймать.
Какъ день ему будетъ дологъ,
Ночамъ - конца словно нѣтъ...
А годъ? это - дивный сколокъ
Будущихъ долгихъ лѣтъ.
Вотъ улыбнулся сонно
Съ прелестью милыхъ котятъ...
Вѣдь всякая мать - Мадонна,
И всякій ребенокъ святъ!
Потомъ настанутъ сурово
Труды, волненье и страсть,
И гдѣ найти тогда слово,
Что не дало бы упасть?
Мудры старики да дѣти,
Взрослымъ мудрости нѣтъ:
Одни еще будто въ свѣтѣ,
Другіе ужъ видятъ свѣтъ.
Но въ сумрачномъ бездорожьи
Утѣшься: сквозь страстный плѣнъ
Увидишь: мы дѣти Божьи
У теплыхъ родныхъ колѣнъ.
1915
HUITAIN (Изъ цикла "СОСѢДСТВО") Смирись, о сердце, не ропщи!
Покорный камень не пытаетъ,
Куда летитъ онъ изъ пращи,
И вешній снѣгъ бездумно таетъ.
(Изъ цикла "ВЕСЕННІЙ ВОЗВРАТЪ")
"Проходитъ все, и чувствамъ нѣтъ возврата",
Мы согласились мирно и спокойно,-
Съ такимъ сужденьемъ все выходитъ стройно,
И не страшна любовная утрата.
Зачѣмъ же я, когда Васъ вижу снова,
Блѣднѣю, холодѣю, задыхаюсь,
Былымъ (иль не былымъ?) огнемъ терзаюсь,
И нѣжныя благодарю оковы?
Амуръ-охотникъ все стоитъ на стражѣ,
Возвратный тифъ - опаснѣе и злѣе.
Проходитъ все, моя любовь не та же,
Моя любовь теперь еще сильнѣе.
весна 1911
Изъ цикла "ОСЕННІЙ МАЙ"
Въ началѣ лѣта, юностью одѣта,
Земля не ждетъ весенняго привѣта,
Не бережетъ погожихъ, теплыхъ дней,
Но, расточительная, все пышнѣй
Она цвѣтетъ, лобзаніемъ согрѣта.
И ей не страшно, что далеко гдѣ-то
Конецъ таится радостныхъ лучей,
И что недаромъ плакалъ соловей
Въ началѣ лѣта.
Не такъ осенней нѣжности примѣта:
Какъ набожный скупецъ, улыбки свѣта
Она сбираетъ жадно, передъ ней
Недологъ путь до комнатныхъ огней.
И не найти вѣрнѣйшаго обѣта
Въ началѣ лѣта.
iюнь - августъ 1910
Что морочишь меня, скрывшись въ лѣсныхъ холмахъ?
Нимфой горныхъ пустынь тщетно дразня меня?
Знаю я хорошо, это вѣдь голосъ твой;
Ты отвѣты даешь нѣжнымъ словамъ моимъ.
Я "люблю" закричу, ты мнѣ "люблю" въ отвѣтъ;
Я "навѣкъ" повторю, ты повторишь "навѣкъ";
Но лишь только скажу въ сладкой надеждѣ "твой", -
Ты мнѣ "твой" же назадъ съ легкимъ зефиромъ шлешь.
Всѣ холмы обыскалъ, всѣ обыскалъ лѣса,
Чтобъ шалунью найти и услыхать "твоя".
Тщетны поиски всѣ, бѣдный безумецъ я,
Что въ безплодной тоскѣ съ эхомъ бесѣду велъ.
январь 1909
(Изъ цикла "ОСЕННIЕ ОЗЕРА")
Моей любви никто не можетъ смѣрить,
Мою любовь свободѣ не учи!
Явись, о смерть, тебѣ лишь можно ввѣрить
Богатствъ моихъ злаченые ключи!
Явись, о смерть, въ какомъ угодно видѣ:
Какъ кроткій вождь усопшихъ христіанъ,
Какъ духъ царей, плѣненный въ пирамидѣ,
Какъ Азраилъ убитыхъ мусульманъ!
Мнѣ не страшна, повѣрь, ничья личина,
Ни слезъ моихъ, ни ропота не жди!
Одна лишь есть любовная кручина,
Чтобъ вызвать вновь изъ глазъ сухихъ дожди.
Коль хочешь ты, слѣпая, униженья,
Безслезныхъ глазъ позорящій ручей,-
Яви мнѣ вновь его изображенье,
Верни мнѣ звукъ прерывистыхъ рѣчей!
"Помедли, смерть!"- скажу тогда я глухо,
"Продлись, о жизнь!"- прошепчетъ жалкій ротъ,
Тогда-то ты, безъ глазъ, безъ словъ, безъ слуха,
Отвѣтишь мнѣ: "Я побѣдила. Вотъ!"
августъ 1908 - мартъ 1909
(Изъ цикла "ЛИСТКИ РАЗРОЗНЕННЫХЪ ПОВѢСТЕЙ")
Молчимъ мы оба и владѣемъ тайной,
И говоримъ: "Вѣдь это - не любовь".
Улыбка, взглядъ приподнятая бровь, -
Все кажется примѣтой не случайной.
Мы говоримъ о постороннихъ лицахъ:
"А. любитъ Б., Б. любитъ Н., Н. - А.",-
Не замѣчая въ трепанныхъ страницахъ,
Что въ руки "Азбука любви" дана.
октябрь 1907
(Изъ цикла "РАДОСТНЫЙ ПУТНИКЪ")
Снова чистъ передо мною первый листъ,
Снова солнца свѣтъ лучистъ и золотистъ;
Позабыта мной прочтенная глава,
Неизвѣстная заманчиво-нова.
Кто собрался въ путь, въ гостиницѣ не будь!
Кто проснулся, тотъ забудь видѣній муть!
Высоко горитъ разсвѣтная звѣзда,
Что прошло, то не вернется никогда.
Веселѣй гляди, напрасныхъ слезъ не лей,
Средь полей, между высокихъ тополей
Намъ дорога наша видится ясна:
Послѣ ночи утро, послѣ зимъ - весна.
А уставъ, среди зеленыхъ сядемъ травъ,
Въ книгѣ старой прочитавъ остатокъ главъ:
Ты - читатель своей жизни, не писецъ,
Неизвѣстенъ тебѣ повѣсти конецъ.
ноябрь 1907
(Изъ цикла "АЛЕКСАНДРІЙСКІЯ ПѢСНИ. ВСТУПЛЕНІЕ")
Когда мнѣ говорятъ: "Александрія",
я вижу бѣлыя стѣны дома,
небольшой садъ съ грядкой левкоевъ,
Блѣдное солнце осенняго вечера
и слышу звуки далекихъ флейтъ.
Когда мнѣ говорятъ: "Александрія",
я вижу звѣзды надъ стихающимъ городомъ,
пьяныхъ матросовъ въ темныхъ кварталахъ,
танцовщицу, пляшущую "осу",
и слышу звукъ тамбурина и крики ссоры.
Когда мнѣ говорятъ: "Александрія",
я вижу блѣдно-багровый закатъ надъ зеленымъ моремъ,
мохнатыя мигающія звѣзды
и свѣтлые глаза подъ густыми бровями,
которые я вижу и тогда,
когда не говорятъ мнѣ: "Александрія!"
1905-1908
МОИ ПРЕДКИ
Моряки старинныхъ фамилій,
влюбленные въ далекіе горизонты,
пьющіе вино въ темныхъ портахъ,
обнимая веселыхъ иностранокъ;
франты тридцатыхъ годовъ,
подражающіе д'Орсэ и Брюммелю,
внося въ позу дэнди
всю наивность молодой расы;
важные, со звѣздами, генералы,
бывшіе милыми повѣсами когда-то,
сохраняющіе веселые разсказы за ромомъ,
всегда одни и тѣ же;
милые актеры безъ большаго таланта,
принесшіе школу чужой земли,
играющіе въ Россіи "Магомета"
и умирающіе съ невиннымъ вольтерьянствомъ;
вы - барышни въ бандо,
съ чувствомъ играющія вальсы Маркалью,
вышивающія бисеромъ кошельки
для жениховъ въ далекихъ походахъ,
говеющiя въ домовыхъ церквахъ
и гадающія на картахъ;
экономныя, умныя помѣщицы,
хвастающияся своими запасами,
умѣющія простить и оборвать
и близко подойти къ человѣку,
насмѣшливыя и набожныя,
встающія раньше зари зимою;
и прелестно-глупые цвѣты театральныхъ училищъ,
преданные съ дѣтства искусству танцевъ,
нѣжно развратные,
чисто порочные,
разоряющіе мужа на платья
и видающие своихъ дѣтей полчаса въ сутки;
и дальше, вдали - дворяне глухихъ уѣздовъ,
какіе-нибудь строгіе бояре,
бѣжавшіе отъ революціи французы,
не сумѣвшіе взойти на гильотину -
всѣ вы, всѣ вы -
вы молчали вашъ долгій вѣкъ,
и вотъ вы кричите сотнями голосовъ,
во мнѣ: послѣднемъ, бѣдномъ,
но имѣющемъ языкъ за васъ,
и каждая капля крови
близка вамъ,
слышитъ васъ,
любитъ васъ,
и вотъ всѣ вы:
милые, глупые, трогательные, близкіе,
благословляетесь мною
за ваше молчаливое благословенье.
май 1907
ВЕЧЕРЪ (Изъ цикла "РАКЕТЫ")
Жарко-желтой позолотой заката
Стекла оконъ горятъ у веранды,
"Какъ плечо твое нѣжно покато!"
Я вздыхалъ, ожидая Аманды.
Ахъ, заря тѣмъ алѣй и побѣднѣй,
Чѣмъ склоняется ниже свѣтило -
И мечты о улыбкѣ послѣдней
Мнѣ милѣе всего, что было.
О, прощанье на лѣстницѣ темной,
Поцѣлуй у вышитыхъ креселъ,
О, Вашъ взоръ, лукавый и томный,
Одинокіе всплески веселъ!
Пальцы рукъ моихъ пахнутъ духами,
Въ сладкій плѣнъ заключая мнѣ душу.
Губы жжетъ мнѣ признанье стихами,
Но секрета любви не нарушу.
Отплывать одиноко и сладко
Будетъ мнѣ отъ пустынной веранды,
И въ умѣ все милая складка
На робронѣ милой Аманды.
iюль 1907
О, быть покинутымъ - какое счастье!
Какой безмѣрный въ прошломъ виденъ свѣтъ -
Такъ послѣ лѣта - зимнее ненастье:
Все помнишь солнце, хоть его ужъ нѣтъ.
Сухой цвѣтокъ, любовныхъ писемъ связка,
Улыбка глазъ, счастливыхъ встрѣчи двѣ,-
Пускай теперь въ пути темно и вязко,
Но ты весной бродилъ по муравѣ.
Ахъ, есть другой урокъ для сладострастья,
Иной есть путь - пустыненъ и широкъ.
О, быть покинутымъ - какое счастье!
Быть нелюбимымъ - вотъ горчайшій рокъ.
сентябрь 1907
Гдѣ слогъ найду, чтоб описать прогулку,
Шабли во льду, поджаренную булку
И вишенъ спелыхъ сладостный агатъ?
Далекъ закатъ, и в морѣ слышен гулко
Плескъ тѣлъ, чей жаръ прохладѣ влаги радъ.
Твой нѣжный взоръ, лукавый и манящий, -
Какъ милый вздоръ комедiи звенящей
Иль Мариво капризное перо.
Твой носъ Пьеро и губъ разрѣзъ пьянящiй
Мнѣ кружитъ умъ, какъ "Свадьба Фигаро".
Духъ мелочей, прелестныхъ и воздушныхъ,
Любви ночей, то нѣжащихъ, то душныхъ,
Веселой легкости бездумнаго житья!
Ах, вѣренъ я, далекъ чудесъ послушныхъ,
Твоимъ цвѣтамъ, веселая земля!
Июнь - августъ 1906
|
