|
Земное сердце стынетъ вновь,
Но стужу я встрѣчаю грудью.
Храню я къ людямъ на безлюдье
Нераздѣленную любовь.
Но за любовью - зрѣетъ гнѣвъ,
Растетъ презрѣнье и желанье
Читать въ глазахъ мужей и дѣвъ
Печать забвенья, иль избранья.
Пускай зовутъ: Забудь, поэтъ!
Вернись въ красивые уюты!
Нѣтъ! Лучше сгинуть въ стужѣ лютой!
Уюта - нѣтъ. Покоя - нѣтъ.
1911 - 6 февраля 1914
Нѣтъ, никогда моей, и ты ничьей не будешь.
Такъ вотъ что такъ влекло сквозь бездну грустныхъ лѣтъ,
Сквозь бездну дней пустыхъ, чье бремя не избудешь,
Вотъ почему я - твой поклонникъ и поэтъ!
Здѣсь - страшная печать отверженности женской
За прелесть дивную - постичь ее нѣтъ силъ.
Тамъ - дикій сплавъ міровъ, гдѣ часть души вселенской
Рыдаетъ, исходя гармоніей свѣтилъ.
Вотъ - бѣдный мой восторгъ, мой страхъ въ тотъ вечеръ въ темномъ залѣ!
Вотъ, бѣдная, зачѣмъ тревожусь за тебя
Вотъ чьи глаза меня такъ странно провожали,
Еще не угадавъ, не зная... не любя!
Сама себѣ законъ - летишь, летишь ты мимо,
Къ созвѣздіямъ инымъ, не вѣдая орбитъ,
И этотъ міръ тебѣ - лишь красный отблескъ дыма,
Гдѣ что-то жжетъ, поетъ, тревожитъ и горитъ!
И въ заревѣ его - твоя безумна младость...
Все - музыка и свѣтъ: нѣтъ счастья, нѣтъ измѣнъ...
Мелодіей одной звучатъ печаль и радость...
Но я люблю тебя: я самъ такой, Карменъ.
31 марта 1914
Медлительной чредой нисходитъ день осенній,
Медлительно крутится желтый листъ,
И день прозрачно свѣжъ, и воздухъ дивно чистъ -
Душа не избѣжитъ невидимаго тлѣнья.
Такъ, каждый день старѣется она,
И каждый годъ, какъ желтый листъ кружится,
Все кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прежнихъ лѣтъ была не такъ грустна.
5 января 1900
РОССІЯ
Опять, какъ въ годы золотые,
Три стертыхъ треплются шлеи,
И вязнутъ спицы расписныя
Въ расхлябанныя колеи...
Россія, нищая Россія,
Мнѣ избы сѣрыя твои,
Твои мнѣ пѣсни вѣтровыя -
Какъ слезы первыя любви!
Тебя жалѣть я не умѣю,
И крестъ твой бережно несу...
Какому хочешь чародѣю
Отдай разбойную красу!
Пускай заманитъ и обманетъ -
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманитъ
Твои прекрасныя черты...
Ну что ж? Одной заботой болѣ,
Одной слезой рѣка шумнѣй,
А ты все та же - лѣсъ, да поле,
Да платъ узорный до бровей...
И невозможное возможно,
Дорога дальняя легка,
Когда блеснетъ въ пыли дорожной
Мгновенный взоръ изъ-подъ платка,
Когда звенитъ тоской острожной
Глухая пѣсня ямщика!
1908
О, весна безъ конца и безъ краю,
Безъ конца и безъ краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И привѣтствую звономъ щита!
Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебѣ мой привѣтъ!
Въ заколдованной области плача,
Въ тайнѣ смѣха - позорнаго нѣтъ!
Принимаю безсонные споры,
Утро въ завесяхъ темныхъ окна,
Чтобъ мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!
Принимаю пустынныя вѣси!
И колодцы земныхъ городовъ!
Освѣтленный просторъ поднебесiй
И томленіе рабьихъ трудовъ!
И встрѣчаю тебя у порога -
Съ буйнымъ вѣтромъ въ змѣиныхъ кудряхъ,
Съ неразгаданнымъ именемъ Бога
На холодныхъ и сжатыхъ губахъ...
Передъ этой враждующей встрѣчей
Никогда я не брошу щита...
Никогда не откроешь ты плечи...
Но надъ нами - хмельная мечта!
И смотрю, и вражду измѣряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель - я знаю -
Все равно: принимаю тебя!
24 октября 1907
Зачатый въ ночь, я въ ночь рожденъ,
И вскрикнулъ я, прозрѣвъ:
Такъ тяжекъ матери былъ стонъ,
Такъ черенъ ночи зѣвъ.
Когда же сумракъ порѣдѣлъ,
Унылый день повлекъ
Клубокъ однообразныхъ дѣлъ,
Безрадостный клубокъ.
Что быть должно - то быть должно,
Такъ пѣла съ дѣтскихъ лѣтъ
Шарманка въ низкое окно,
И вотъ я сталъ поэтъ.
Влюбленность расцвѣла въ кудряхъ
И въ ранней грусти глазъ.
И былъ я въ розовыхъ цѣпяхъ
У женщинъ много разъ.
И все, какъ быть должно, пошло:
Любовь, стихи, тоска;
Все приняла въ свое русло
Спокойная рѣка.
Какъ ночь слѣпа, такъ я былъ слѣпъ,
И думалъ жить слѣпой...
Но разъ открыли темный склепъ,
Сказали: Богъ съ тобой.
Въ ту ночь былъ бѣлый ледоходъ,
Разливъ осеннихъ водъ.
Я думалъ: "Вотъ, рѣка идетъ".
И я пошелъ впередъ.
Въ ту ночь рѣка во мглѣ была,
И въ ночь и въ темноту
Та - незнакомая - пришла
И встала на мосту.
Она была - живой костеръ
Изъ снѣга и вина.
Кто разъ взглянулъ въ желанный взоръ,
Тотъ знаетъ, кто она.
И тихо за руку взяла
И глянула въ лицо.
И маску бѣлую дала
И свѣтлое кольцо.
"Довольно жить, оставь слова
Я, какъ метель, звонка,
Иною жизнію жива,
Инымъ огнемъ ярка".
Она зоветъ. Она манитъ.
Въ снѣгахъ земля и твердь.
Что мнѣ поетъ? Что мнѣ звенитъ?
Иная жизнь? Глухая смерть?
12 апрѣля 1907
НАДЪ ОЗЕРОМЪ (Изъ цикла "ВОЛЬНЫЯ МЫСЛИ")
Съ вечернимъ озеромъ я разговоръ веду
Высокимъ ладомъ пѣсни. Въ тонкой чащѣ
Высокихъ сосенъ, съ выступовъ песчаныхъ,
Изъ-за могилъ и склеповъ, гдѣ огни
Лампадъ и сумракъ дымно-сизый -
Влюбленныя ему я пѣсни шлю.
Оно меня не видитъ - и не надо,
Какъ женщина усталая, оно
Раскинулось внизу и смотритъ въ небо,
Туманится, и даль поитъ туманомъ,
И отняло у неба весь закатъ.
Всѣ исполняютъ прихоти его:
Та лодка узкая, ласкающая гладь,
И тонкоствольный строй сосновой рощи,
И семафоръ на дальнемъ берегу,
Въ немъ отразившій свой огонь зеленый -
Какъ разъ на самой розовой водѣ.
Къ нему ползетъ трехглазая змѣя
Своимъ единственнымъ стальнымъ путемъ,
И, прежде свиста, озеро доноситъ
Ко мнѣ - ея ползучій, хриплый шумъ.
Я на уступѣ. Надо мной - могила
Изъ темнаго гранита. Подо мной -
Бѣлѣющая въ сумеркахъ дорожка.
И кто посмотритъ снизу на меня,
Тотъ испугается: такой я неподвижный,
Въ широкой шляпѣ, средь ночныхъ могилъ,
Скрестившій руки, стройный и влюбленный въ міръ.
Но некому взглянуть. Внизу идутъ
Влюбленные другъ въ друга: нѣтъ имъ дѣла
До озера, которое внизу,
И до меня, который наверху.
Имъ нужны человѣческіе вздохи,
Мнѣ нужны вздохи сосенъ и воды.
А озеру - красавицѣ - ей нужно,
Чтобъ я, никѣмъ не видимый, запѣлъ
Высокій гимнъ о томъ, какъ ясны зори,
Какъ стройны сосны, какъ вольна душа.
Прошли всѣ пары. Сумерки синѣй,
Бѣлѣй туманъ. И дѣвичьяго платья
Я вижу складки легкія внизу.
Задумчиво прошла она дорожку
И одиноко сѣла на ступеньки
Могилы, не замѣтивши меня...
Я вижу легкій профиль. Пусть не знаетъ.
Что знаю я, о чемъ пришла мечтать
Тоскующая дѣвушка... Свѣтлѣютъ
Всѣ окна дальнихъ дачъ: тамъ - самовары,
И синій дымъ сигаръ, и плоскій смѣхъ...
Она пришла безъ спутниковъ сюда...
Навѣрное, навѣрное, прогонитъ
Затянутаго въ китель офицера
Съ вихляющимся задомъ и ногами,
Завернутыми въ трубочки штановъ!
Она глядитъ какъ будто за туманы,
За озеро, за сосны, за холмы,
Куда-то такъ далеко, такъ далеко,
Куда и я не въ силахъ заглянуть...
О, нѣжная! О, тонкая! - И быстро
Ей медленно пріискиваю имя:
Будь Аделиной! Будь Маріей! Теклой!
Да, Теклой!.. - И задумчиво глядитъ
Въ клубящійся туманъ... Ахъ, какъ прогонитъ!..
А офицеръ ужъ близко: бѣлый китель,
Надъ нимъ усы и пуговица-носъ,
И плоскій блинъ, приплюснутый фуражкой...
Онъ подошелъ... онъ жметъ ей руку!.. смотрятъ
Его глядѣлки въ ясные глаза!..
Я даже выдвинулся изъ-за склепа...
И вдругъ... протяжно чмокаетъ ея,
Даетъ ей руку и ведетъ на дачу!
Я хохочу! Взбѣгаю вверхъ. Бросаю
Въ нихъ шишками, пескомъ, визжу, пляшу
Среди могилъ - незримый и высокій...
Кричу: "Эй, Ѳекла! Ѳекла!" - И они
Испуганы, сконфужены, не знаютъ,
Откуда шишки, хохотъ и песокъ...
Онъ ускоряетъ шагъ, не забывая
Вихлять противно задомъ, и она,
Прижавшись крѣпко къ кителю, почти
Бѣгомъ бѣжитъ за нимъ...
Эй, доброй ночи!
И, выбѣгая на крутой обрывъ,
Я отражаюсь въ озерѣ... Мы видимъ
Другъ друга: "Здравствуй!" - я кричу...
И голосомъ красавицы - лѣса
Прибрежные отвѣтствуютъ мнѣ: "Здравствуй!"
Кричу: "Прощай!" - они кричатъ:"Прощай!"
Лишь озеро молчитъ, влача туманы,
Но явственно на немъ отражены
И я, и всѣ союзники мои:
Ночь бѣлая, и Богъ, и твердь, и сосны...
И бѣлая задумчивая ночь
Несетъ меня домой. И вѣтеръ свищетъ
Въ горячее лицо. Вагонъ летитъ...
И въ комнатѣ моей бѣлѣетъ утро.
Оно на всемъ: на книгахъ и столахъ,
И на постели, и на мягкомъ креслѣ;
И на письмѣ трагической актрисы:
"Я вся усталая. Я вся больная.
Цвѣты меня не радуютъ. Пишите...
Простите и сожгите этотъ бредъ..."
И томные слова... И длинный почеркъ,
Усталый, какъ ея усталый шлейфъ...
И томностью пылающія буквы,
Какъ яркій камень въ черныхъ волосахъ.
Шувалово, iюнь - іюль 1907
ГОЛОСА (Изъ цикла "СНѢГА") (Двое проносятся въ сферѣ метелей) Онъ: Нѣтъ исхода вьюгамъ пѣвучимъ! Нѣтъ заката очамъ твоимъ звѣзднымъ! Рукою, подъятой къ тучамъ, Ты влечешь меня къ безднамъ! Она: О, настигай! О, догони! Померкли дни. Столѣтья минутъ. Земля остынетъ. Луна опрокинетъ Свой ликъ къ землѣ! Онъ: Кто жребій мой вынетъ, Тотъ опрокинутъ Въ бездонной мглѣ! Она: Оставь тревоги, Метель въ дорогѣ Тебя застигла. Ласкаютъ вьюги, Ты - въ лунномъ кругѣ, Тебя пронзили снѣжныя иглы! Онъ: Сердце - громада Горной лавины - Катится въ бездны... Ты гибели рада, Дѣва пучины Звѣздной! Она: Я укачала Царей и героевъ... Слушай снѣга! Изъ снѣжнаго зала, Изъ надзвѣздныхъ покоевъ Поютъ боевые рога! Онъ: Мечъ мой желѣзный Утонулъ въ серебряной вьюгѣ... Гдѣ мечъ мой? Гдѣ мечъ мой! Она: Внимай! Внимай! Я - вѣтеръ встрѣчный! Мы - въ лунномъ кругѣ! Мы - въ безднѣ звѣздной! Онъ: Прости, отчизна! Здравствуй, холодъ! Отвори мнѣ застывшія руки! Она: Слушай, слушай трубные звуки! Кто молодъ,- Разстанься съ дольнею жизнью! Онъ: Прости! Прости! Остыло сердце! Гдѣ ты, солнце? (Вьюга вздымаетъ бѣлый крестъ) 8 января 1907
ОБРЕЧЕННЫЙ
(Изъ цикла "МАСКИ")
Тайно сердце проситъ гибели.
Сердце легкое, скользи...
Вотъ меня изъ жизни вывели
Снѣжнымъ серебромъ стези...
Какъ надъ тою дальней прорубью
Тихій паръ струитъ вода,
Такъ своею тихой поступью
Ты свела меня сюда.
Завела, сковала взорами
И рукою обняла,
И холодными призорами
Бѣлой смерти предала...
И въ какой иной обители
Мнѣ влачиться суждено,
Если сердце проситъ гибели,
Тайно просится на дно?
12 января 1907
НА ЧЕРДАКѢ (Изъ цикла "ГОРОДЪ")
Что на свѣтѣ выше
Свѣтлыхъ чердаковъ?
Вижу трубы, крыши
Дальнихъ кабаковъ,
Путь туда заказанъ,
И на что - теперь?
Вотъ - я съ ней лишь связанъ...
Вотъ - закрыта дверь...
А она не слышитъ -
Слышитъ - не глядитъ,
Тихая - не дышитъ,
Бѣлая - молчитъ...
Ужъ не проситъ кушать...
Вѣтеръ свищетъ въ щель.
Какъ мнѣ любо слушать
Вьюжную свирѣль!
Вѣтеръ, снѣжный сѣверъ,
Давній другъ ты мнѣ!
Подари ты вѣеръ
Молодой женѣ!
Подари ей платье
Бѣлое, какъ ты!
Нанеси въ кровать ей
Снѣжные цвѣты!
Ты дарилъ мнѣ горе,
Тучи, да снѣга...
Подари ей зори,
Бусы, жемчуга!
Чтобъ была нарядна
И, какъ снѣгъ, бѣла!
Чтобъ глядѣлъ я жадно
Изъ того угла!
Слаще пой ты, вьюга,
Въ снѣжную трубу,
Чтобъ спала подруга
Въ ледяномъ гробу!
Чтобъ она не встала,
Не скрипи, доска...
Чтобъ не испугала
Милаго дружка!
Декабрь 1906
(Изъ цикла "ПЛЯСКИ СМЕРТИ")
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Безсмысленный и тусклый свѣтъ.
Живи еще хоть четверть вѣка -
Все будетъ такъ. Исхода нѣтъ.
Умрешь - начнешь опять сначала,
И повторится все, какъ встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
А.А.Блокъ, 10 октября 1912
|
