|
Темнымъ зовамъ не вѣритъ душа,
Не летитъ встрѣчу призракамъ ночи.
Ты, какъ осень, ясна, хороша,
Только строже и въ ласкахъ короче.
Потянулися съ крикомъ въ отлетъ
Журавли надъ потусклой равниной...
Какъ съ природой, тебя эшафотъ
Не разлучитъ съ родимой кручиной.
Не однажды, подъ осени плачъ,
О тебѣ, невозвратно далекой,
За разгульнымъ стаканомъ палачъ
Головою поникнетъ жестокой.
1912
Въ этотъ годъ за святыми обѣднями
Строже лики и свѣчи чаднѣй,
И выходятъ на паперть послѣдними
Дѣтвора да толпа матерей.
На завалинахъ рать сарафанная,
Что ни баба, то горе-вдова;
Вечерами же мглица багряная
Поминальныя шепчетъ слова.
Посидѣлки, какъ трапеза братская,-
Платъ по брови, послушнѣй кудель,
Только изрѣдка матерь солдатская
Поведетъ причитаній свирѣль:
"Полетай, моя дума болѣзная,
Дятломъ-птицею въ сыръ-теменъ боръ..."
На загуменье ж поступь желѣзная -
Полуночный Егорьевъ дозоръ.
Ненарокомъ заглянешь въ оконницу -
Видишь въявь, какъ отъ сѣверныхъ водъ
Копьеносную звѣздную конницу
Страстотерпецъ за западъ ведетъ.
Какъ влачитъ по ночнымъ перелесицамъ
Сполохъ-конь аксамитный чепракъ
И налобникомъ яснымъ, какъ мѣсяцемъ,
Брезжитъ въ ельникъ, пугаючи мракъ.
1915
Радость видѣть первый стогъ,
Первый снопъ съ родной полоски,
Ѣсть отжиночный пирогъ
На межѣ, въ тѣни березки,
Знать, что небо ввечеру
Надъ избой затеплитъ свѣчки,
Лики ангеловъ въ бору
Отразятъ лѣсныя рѣчки.
Счастье первое дитя
Усыплять въ скрипучей зыбкѣ,
Темной памятью летя
Въ край, гдѣ пѣсни и улыбки.
Уповать, что міръ потерь
Канетъ въ сумерки безвѣстья,
Что, какъ путникъ, стукнетъ въ дверь
Ангелъ съ вѣстью благовѣстья.
Весна отсiяла... Какъ сладостно-больно,
Душой отрезвяся, любовь схоронить.
Ковыльное поле дремуче-раздольно,
И рдяна заката огнистая нить.
И сѣрыя избы съ часовней убогой,
Понурыя ели, бурьяны и льны
Суровымъ безвѣстьемъ, печалію строгой -
"Навѣки", "Прощаю" - какъ сердце, полны.
О матерь-отчизна, какими тропами
Бездольному сыну укажешь пойти:
Разбойную ль удаль помѣрить съ врагами
Иль робкой былинкой кивать при пути?
Былинка поблекнетъ, и удаль обманетъ,
Умчится, какъ буря, надежды губя,-
Пусть вѣтромъ нагорнымъ душа моя станетъ
Пророческой сказкой баюкать тебя.
Баюкать безмолвье и бури лелѣять,
Въ степи непогожей шумѣть ковылемъ,
На спящія села прохладою вѣять
И въ окна стучаться дозорнымъ крыломъ.
1911
Въ морозной мглѣ, какъ око сычье,
Луна-дозорщица глядитъ;
Какое свѣтлое величье
Въ природѣ мертвенной сквозитъ!
Какъ будто въ полѣ, мглой объятомъ,
Для правыхъ подвиговъ и силъ,
Подъ сребротканымъ, снѣжнымъ платомъ
Прекрасный витязь опочилъ.
О, кто ты, родина? Старуха?
Иль властноокая жена?
Для песнотворческаго духа
Ты полнозвучна и ясна.
Твои черты январь-волшебникъ
Туманитъ вьюгой снѣговой,
И схимникъ-боръ читаетъ требникъ,
Какъ надъ ушедшею, тобой.
Но ты вовѣкъ неуязвима
Для смерти яростныхъ зубовъ,
Какъ мать, какъ женщина любима
Толпой отверженныхъ сыновъ.
На ихъ любовь въ плѣну угрюмомъ,
На воли пламенный недугъ
Ты отвѣчаешь бора шумомъ,
Мерцаньемъ звѣздъ да свистомъ вьюгъ.
О, изрѣки: какія боли,
Ярмо какое изнести,
Чтобъ въ тайники твоихъ раздолій
Открылись свѣтлые пути?
Чтобъ, неизбывная доселѣ,
Родная сгинула тоска
И легкозвоннѣе метели
Слетала пѣсня съ языка?
1911
На пѣсню, на сказку разсудокъ молчитъ,
Но сердце такъ странно правдиво,-
Все плачетъ оно, непонятно груститъ,
О чемъ? - Знаютъ вѣтеръ да ивы.
О томъ ли, что юность безслѣдно прошла,
Что поле заплаканно-нище?
Вонъ сѣрыя избы родного села,
Луга, перелѣски, кладбище.
Вглядись въ листопадную странничью даль,
Въ болотъ и овраговъ пологость,
И сердцу-дитяти утѣшной едва ль
Почуется правды суровость.
Потянетъ къ загадкѣ, къ свирѣльной мечтѣ,
Вздохнуть, улыбнуться украдкой
Задумчиво-нѣжной небесъ высотѣ
И ивамъ, лепечущимъ сладко.
Примнится чертогомъ - покровъ шалаша,
Колдуньей лѣсной - незабудка,
И горько въ себѣ посмѣется душа
Надъ правдой слѣпого разсудка.
1911
Ты все келейнѣе и строже,
Непостижимѣе на взглядъ...
О, кто же, милостивый Боже,
Въ твоей печали виноватъ?
И косы пепельныя глаже,
Чѣмъ раньше, стягиваешь ты,
Глухая мать сидитъ надъ пряжей -
На поминальные холсты.
Она нездѣшнее постигла,
Какъ ты, молитвенно строга...
Блуждаютъ солнечныя иглы
По колесу отъ очага.
Зимы предчувствіемъ объяты,
Рыдаютъ сосны на бору;
Опять глухіе казематы
Тебѣ приснятся ввечеру.
Лишь станутъ сумерки синѣе,
Туманъ окутаетъ рѣку,-
Отецъ, съ веревкою на шеѣ,
Придетъ и сядетъ къ камельку.
Женихъ съ прострѣленною грудью,
Сестра, погибшая въ бою,-
Всѣ по вечернему безлюдью
Сойдутся въ хижину твою.
А Смерть останется за дверью,
Какъ ночь, загадочно темна.
И до разсвѣта суевѣрью
Ты будешь слѣпо предана.
И не повѣришь яви зрячей,
Когда торжественно въ ночи
Тебѣ - за боль, за подвигъ плача -
Вручатся вѣчности ключи.
1908
Мы любимъ только то, чему названья нѣтъ,
Что, какъ полунамекъ, загадочностью мучитъ:
Отлеты журавлей, въ природѣ рядъ примѣтъ
Того, что прозрѣвать невѣдомое учитъ.
Немолчный жизни звонъ, какъ въ лабиринтѣ стѣнъ,
Въ пустынѣ нашихъ душъ бездомнымъ эхомъ бродитъ;
А время, какъ корабль, подъ плескъ попутныхъ пѣнъ,
Плыветъ и береговъ желанныхъ не находитъ.
И обращаемъ мы глаза свои съ тоской
Къ Минувшаго Землѣ - не видя странъ грядущихъ...
...................................
Въ старинныхъ зеркалахъ живетъ красавицъ рой,
Но смерти виденъ ликъ въ ихъ омутахъ зовущихъ.
1907
|
