"Устрой свой міръ внутри себя, Россія"
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Устрой свой міръ внутри себя, Россія, И выходи на поле славныхъ дѣлъ: Здѣсъ ждутъ тебя всѣ племена родныя, Твой Господомъ назначенный удѣлъ. И прежде всѣхъ ты, Болгарское племя! Великъ нашъ долгъ передъ тобой: вѣкамъ Извѣстенъ онъ. Да, было, было время, Когда ты впрямь благотворило намъ. Мы отъ тебя пріяли Божье слово, И даръ письменъ тобою намъ былъ данъ; Святитель твой во имя насъ Христово Крестилъ въ Днѣпрѣ, купели Россіянъ. Твою въ церквахъ мы служимъ литургію, И Русской людъ читаетъ и поетъ Твои молитвы за свою Россію, И за Царя, за землю, за народъ. Во время тьмы и тучи при Татарахъ, Когда все наше книжное добро Истлѣло въ пеплъ въ губительныхъ пожарахъ Ты намъ свои сокровища несло. Твой Кипріянъ, Григорій, насъ спасали, Внушенные участіемъ своимъ, И горечь ранъ народныхъ врачевали Ученіемъ и словомъ золотымъ. Въ садахъ изъ розъ, оливъ и винограда, Гдѣ красота земли съ красой небесъ Сливаются, гдѣ древняя Эллада Селила міръ миѳическихъ чудесъ - Тамъ обитаетъ Болгарское племя, Храня отцевъ патріархальный нравъ; Въ вертепахъ горъ его забыло время, Страданію и злобѣ передавъ. Была пора его воинской славы, Его блюли свой мечъ и свой законъ, И на престолѣ Болгарской державы Прославились Борисъ и Симеонъ. Теперь оно подъ игомъ Турка стонетъ Свирѣпъ его надъ Бо?лгариномъ гнѣвъ: Подъ тяжкій плугъ ему онъ выю клонитъ И не щадитъ красы ни женъ, ни дѣвъ, Одно для жертвъ сіяетъ утѣшенье, Одинъ истокъ для ихъ кровавыхъ ранъ: Господень крестъ, и мысль, что Провидѣнье Пошлетъ конецъ страданьямъ Христіанъ. О храбрый Сербъ, покрытый вѣчно славой, Передовой въ Славянахъ богатырь! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И нѣтъ конца кровавой Иліадѣ! Ужъ такъ споконъ вѣковъ заведено Въ твоемъ быту, и у тебя въ Бѣлградѣ Поэзія, война и жизнь-одно. Поэзіей войны врачуешь муки; Война тебѣ есть жизнь, а не болѣзнь; За громами ты ищешь пѣсенъ звуки; Изъ ранъ льетъ кровь, изъ устъ несется пѣснь, Пѣснь славная, живая повѣсть боевъ, Созвучная воинственнымъ мечамъ, Хранящая всѣ имена героевъ, Всѣ памяти безцѣнныя сердцамъ. А ты гнѣздо въ Славянахъ боевое, Гора чудесъ, о Черная Гора, Гдѣ вѣчно бьется племя намъ родное, Подъ знаменемъ надежды и добра! Въ тебѣ орлы Славянскіе витаютъ, Птенцы войны, свободы и небесъ, И изъ тебя въ міръ Божій вылетаютъ Свершители воинственныхъ чудесъ! Гора-олтарь, гдѣ вѣчный жертвы пламень Приносится во благо Христіанъ, Гдѣ каждая скала и каждый камень Блеститъ зарей свободы всѣхъ Славянъ! Но вотъ ужъ миръ тебѣ навязанъ силой! На долго-ль ты закроешь бранный пиръ? Гора чудесъ не можетъ быть могилой: Ей жизнь - война, а смерть - съ Стамбуломъ миръ. За всѣхъ Славянъ вы чудо-ратоборцы, За всѣхъ за насъ несете первый крестъ, И ваша слава всходитъ, Черногорцы, Отъ той горы и до небесныхъ звѣздъ! На высотахъ священныхъ Велеграда О Прага! мать Славянскихъ городовъ, Готовь свой пиръ! пусть умная громада Сойдется здѣсь Славянъ со всѣхъ концовъ! Пусть въ памяти у всѣхъ Славянъ воспрянутъ И оживутъ Меѳодій и Кириллъ! Пускай для нихъ они вождями станутъ, Какъ были тамъ вожди духовныхъ силъ. Свершай о нихъ свою святую тризну, О дѣлѣ ихъ, о грамотѣ твоей; Сними съ себя и съ братьевъ укоризну, Неблагородно измѣнившихъ ей. Сзывай всѣхъ насъ на мирны состязанья, На праздники Олимпіи зови, На честныя Славянски пированья Во имя мысли, мира и любви. 1865 (*) [Братьямъ-славянамъ : стихотворенія Аксакова, Берга, кн. Вяземскаго, Тютчева и Хомякова и проч. Москва, 1867] (*) Такъ въ книгѣ. Шевыревъ умеръ в 1864.
ГИМНЪ РЕЛИГIИ Нещастныхъ, сирыхъ утѣшенье, Опора вѣрныхъ, слабыхъ щитъ, Отрада сердцу въ сокрушеньѣ, Къ тебѣ душа моя паритъ, Къ тебѣ, Религия святая! Ты мiра благо и покой; Ты, насъ въ сей жизни сохраняя, Вѣнчаешь жизнiю другой! * Тобой взлелѣянный, плѣненный, Томитсяль въ горестныхъ слезахъ, Или врагами угнѣтенный, Влачитъ дни тяжкiе въ бѣдахъ: Ты съ нимъ всегда, его Хранитель Наставникъ, сила, врачь и другъ! О ангелъ смертныхъ утѣшитель! Тобою твердъ и крѣпокъ духъ! * Давно ли проклиналъ надменный Рабъ мiра свой рожденья часъ? Но вышней благостью смиренный Едва простеръ къ тебѣ свой гласъ: Надежды горней, неба Генiй Горитъ звѣздой во мракѣ бѣдъ; Слетаетъ вѣстникъ утѣшенiй, Любовь, отрада, миръ и свѣтъ! * Пускай намъ ненависть сплетаетъ Свой гибельный и хитрый ковъ; Пусть злоба казни вымышляетъ: - Для насъ Религiя покровъ! - Она невинности ограда, Она и мечь и щитъ въ бѣдахъ. Утѣшься, добрый! есть награда; Вострепещи, злодѣй! - есть страхъ. * Страдалецъ! зри: Богъ - Царь вселенной Къ кресту отъ смертныхъ пригвожденъ, И на главѣ Его склоненной Вѣнецъ терновый возложенъ, Для насъ Безсмертный умираетъ… Но что изрекъ Онъ въ смертный часъ? Се! Онъ враговъ благословляетъ - Онъ смертью оживляетъ насъ! * Друзья! на поприщѣ сей жизни, Вдали отъ отческихъ полей, Отъ дорогой своей отчизны, Отъ милыхъ сердцу, отъ друзей, Когда мракъ яростныя бури Покроетъ синiй океанъ, Затмитъ прелестный сводъ лазури, И скорби низпадетъ туманъ: * Тогда намъ Вѣра - вождь священной! Мы добродѣтели стезей Достигнемъ пристани смиренной, И побѣдимъ препоны съ ней. Терпѣнье - вѣстникъ есть покоя; Не можно смертнымъ не страдать! Во благо здѣсь свой путь устроя, Съ весельемъ Неба будемъ ждать!
Степанъ
Шевыревъ. Рѣчь, разговоръ и стихи, произнесенные на публичномъ актѣ
Университетскаго Благороднаго пансиона, по случаю выпуска
воспитанниковъ, окончившихъ полный курсъ ученiя, 1821 года Апреля 2
дня. При семъ актѣ отчетъ Пансиона съ 1819 по 1821 годъ. Москва, въ
Университетской Типографiи. С. 32-34.
|