|
ГР. П. А. СТРОГОНОВУ.
ЗА ЧЕКМЕНЬ, ПОДАРЕННЫЙ ИМЪ МНѢ ВО ВРЕМЯ
ВОЙНЫ 1810 ГОДА, ВЪ ТУРЦІИ.
Блаженной памяти, мой предокъ Чингисъ-ханъ,
Грабитель, озорникъ, съ аршинными усами,
На ухарскомъ конѣ, какъ вихрь передъ громами,
Въ блестящемъ панцырѣ влеталъ во вражій станъ,
И мощно разсѣкалъ Татарскою рукою
Все, что противилось могущему герою.
Почтенный пращуръ мой, такой же грубіянъ,
Какъ дѣдушка его, нахальный Чингисъ-ханъ,
Въ чекменѣ легонькомъ, среди мечей разящихъ,
Ордами управлялъ въ поляхъ, войной гремящихъ.
Я тѣмъ же пламенемъ, какъ Чингисъ-ханъ, горю;
Какъ пращуръ мой, Батый, готовъ на бранну прю.
Но мнѣ ль, любезный Графъ, въ Французскомъ одѣяньи,
Явиться въ авангардъ, какъ франту на гуляньи,
Завязывать жабо, прическу поправлять,
И усачамъ себя Линдоромъ показать!
Потомка бѣднаго ты пожалѣй Батыя,
И за чекмень прими его стихи дурныя!
НА МОНУМЕНТЪ ПОЖАРСКАГО.
Такъ правосудная Россія награждаеть!
О зависть! содрогнись, сколь брененъ твой оплотъ:
Пожарскій оживаетъ -
Смоленскій оживётъ!
НА СМЕРТЬ N. N.
Гонители! онъ вашъ! Вамъ плески и хвала!
Терзайте клеветой его дѣла земныя;
Но не сорвать вѣнка со славнаго чела,
Но не стереть съ груди вамъ раны боевыя!
ЛОГИКА ПЬЯНАГО.
Подъ вечерокъ Хруновъ изъ кабачка Совы,
Богъ вѣдаетъ куда, по стѣнкѣ пробирался;
Шелъ, шелъ и рухнулся. Народъ расхохотался.
Чему бы кажется? Но люди таковы!
Однакожь кто-то изъ толпы
(Почтенный человѣкъ!) помогъ ему подняться,
И говорилъ: "Дружокъ! чтобъ впредь не спотыкаться,
"Тебѣ не надо пить"...
- Эхъ! братецъ! все не то: не надо мнѣ ходить! -
ПОЭТИЧЕСКАЯ ЖЕНЩИНА
Что она? - Порывъ, смятенье,
И холодность и восторгъ,
И отпоръ и увлеченье,
Смѣхъ и слезы,......
Пылъ полуденнаго лѣта,
Урагана красота,
Изступленнаго поэта
Безпокойная мечта!
Съ нею дружба-упоенье,
Но спаси, Создатель, съ ней
Отъ любовнаго сношенья
И таинственныхъ связей!
Огненна, славолюбива,
Я ручаюсь, что она
Неотвязчива, ревнива,
Какъ законная жена!
БОРОДИНСКОЕ ПОЛЕ.
Умолкшіе холмы, долъ, нѣкогда кровавый!
Отдайте мнѣ вашъ день, день вѣковѣчной славы,
И шумъ оружія, и сѣчи и борьбу.
Мой мечъ изъ рукъ моихъ упалъ. Мою судьбу
Попрали сильные. Счастливцы горделивы
Невольнымъ пахаремъ влекутъ меня на нивы...
О, ринь меня на бой, ты, опытный въ бояхъ,
Ты, голосомъ своимъ раждающій въ полкахъ
Погибели враговъ предчувственные клики,
Вождь Гомерическій, Багратіонъ великій!
Простри мнѣ длань свою, Раевскій, мой герой!
Ермоловъ! я лечу - веди меня, я твой -
О, обреченный быть побѣдъ любимымъ сыномъ,
Покрой меня, покрой твоихъ перуновъ дымомъ!
Но гдѣ вы?... Слушаю... Нѣтъ отзыва! Съ полей
Умчался брани дымъ, не слышенъ стукъ мечей,
И я, питомецъ вашъ, склонясь главой у плуга,
Завидую костямъ соратника иль друга.
ЗАЙЦЕВСКОМУ, ПОЭТУ-МОРЯКУ.
Счастливый Зайцевскій, поэтъ и герой!
Позволь земледѣльцу-гусару
Пожать тебѣ руку солдатской рукой
И въ честь тебѣ высушить чару.
О сколько ты славы готовишь Россіи,
Дитя удалое свободной стихіи!
Лавръ первый изъ длани Камены младой
Ты взялъ на Парнасскихъ вершинахъ;
Ты, собственной кровью омытый, другой
Сорвалъ на гремящихъ твердыняхъ;
И къ третьему, съ лаской вдали колыхая,
Тебя призываетъ равнина морская.
Мужайся! - Казарской, живой Леонидъ,
Ждетъ друга на новый пиръ славы....
О, будьте вы оба отечества щитъ,
Перунъ вѣковѣчной державы!
И гимны побѣды съ ладей окрыленныхъ
Пусть искрами брызнутъ отъ струнъ вдохновенныхъ!
Давно ль подъ мечами, въ пылу батарей,
И я попиралъ долъ кровавый,
И я въ сонмѣ храбрыхъ, у шумныхъ огней,
Нашъ станъ оглашалъ пѣснью славы?....
Давно ль... Но забвеньемъ судьба меня губитъ,
И лира нѣмѣетъ, и сабля не рубитъ.
ЛИСТОКЪ.
Листокъ изсохшій, одинокой,
Пролетный гость степи широкой,
Куда твой путь, голубчикъ мой? -
"Какъ знать мнѣ! Налетѣли тучи -
И дубъ родимый, дубъ могучій
Сломили вихремъ и грозой.
Съ тѣхъ поръ, игралище Борея,
Не сѣтуя и не робѣя,
Ношусь я, странникъ кочевой,
Изъ края въ край земли чужой;
Несусь, куда несетъ суровый,
Всему неизбѣжимый рокъ,
Куда летитъ и листъ лавровый -
И легкій розовый листокъ!"
[Денисъ Давыдовъ. Сочиненія въ стихахъ и прозѣ : въ трехъ частяхъ. Часть 1.
Санктпетербургъ : Изданіе книгопродавца А. Ф. Смирдина. 1840.]
СОВРЕМЕННАЯ ПѢСНЯ.
Былъ вѣкъ бурный, дивный вѣкъ,
Громкій, величавый;
Былъ огромный человѣкъ,
Расточитель славы :
То былъ вѣкъ богатырей !
Но смѣшались шашки,
И полѣзли изъ щелей
Мошки, да букашки.
Всякій маменькинъ сынокъ,
Всякій обирала,
Модныхъ бредней дурачокъ,
Корчитъ либерала.
Деспотизма супостатъ,
Равенства ораторъ,
Вздулся, слѣпъ и бородатъ,
Гордый регистраторъ.
Томы Тьера и Рабо
Онъ на-память знаетъ,
И, какъ ярый Мирабо,
Вольность прославляетъ.
А глядишь, - нашъ Мирабо
Стараго Гаврило,
За измятое жабо,
Хлещетъ въ усъ, да въ рыло ;
А глядишь, - нашъ Лафаэтъ,
Брутъ или Фабрицій,
Мужиковъ подъ прессъ кладетъ
Вмѣстѣ съ свекловицей.
Фразъ журнальныхъ лексиконъ,
Прапорщикъ въ отставкѣ,
Для него Наполеонъ -
Въ родѣ бородавки;
Для него славнѣе бой
Карбонаровъ блѣдныхъ, -
Чѣмъ когда нашъ шаръ земной
Отъ громовъ побѣдныхъ
Колыхался и дрожалъ,
И народъ, въ смятеньѣ,
Ницъ упавши, ожидалъ
Міра разрушенье.
Что жъ? - Быть-можетъ, нашъ герой
Утомилъ свой геній
И заботой боевой,
И огнемъ сраженій?
Нѣтъ; онъ въ битвахъ не бывалъ :
Шаркалъ по гостинымъ,
И по плацу выступалъ
Шагомъ журавлинымъ.
Что жъ ? - Быть-можетъ, онъ богатъ
Счастьемъ семьянина,
Замѣня блистанье латъ
Тогой гражданина ?
Нѣтъ ; нахально подбочась,
Онъ по дачамъ рыщетъ,
И въ театрахъ, развалясь,
Все шипитъ да свищетъ.
Что жъ? - Быть-можетъ, старины
Онъ бѣжалъ приманокъ;
Звѣзды, ленты и чины
Презрѣлъ спозаранокъ ?
Нѣтъ; мудрецъ не разрывалъ
Съ честолюбьемъ дружбы,
И теперь бы крестикъ взялъ -
Только чтобъ безъ службы.
Вотъ, гостиная въ лучахъ,
Свѣчи да кенкеты;
На столѣ и на софахъ
Кипами газеты;
И превыспренній конгрессъ
Двухъ графинь оглохшихъ,
И двухъ жалкихъ баронессъ,
Чопорныхъ и тощихъ;
Все исчадіе грѣха,
Страстное новинкой;
Заговорщица блоха
Съ мухой якобинкой;
И козявка егоза,
Дѣвка пожилая;
И рябая стрекоза,
Сплётня записная;
И комаръ, студентъ хромой,
Въ кучерской причёскѣ;
И сверчокъ, крикунъ ночной,
Другъ - Крылова "Моськи";
И мурашка филантропъ,
И червякъ голодный,
И Иванъ Иванычъ клопъ,
Мужъ женоподобный, -
Все вокругь стола, - и скокъ
Въ кипетъ совѣщанья,
Утопистъ, идеалогъ,
Президентъ собранья,
Старыхъ барынь духовникъ,
Маленькій аббатикъ,
Что въ гостиныхъ бить привыкъ
Въ маленькій набатикъ , -
Всѣ кричатъ ему привѣтъ
Съ аханьемъ и пискомъ,
А онъ важно имъ въ отвѣтъ :
"Dominus vobiscum!"
И раздолье языкамъ,
И ужъ тутъ не шутка !
И народамъ, и царямъ -
Всѣмъ приходитъ жутко!
Все что есть - все въ пыль и прахъ!
Все что процвѣтаетъ -
Съ корнемъ вонъ! Ареопагъ
Такъ опредѣляетъ.
И жужжитъ онъ, полнъ грозой,
Царства низвергая;
А Россіи - Боже мой ! -
Таска...... да какая !
И весь размежеванъ свѣтъ,
Безъ войны и драки!
И Россіи уже нѣтъ!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но на зло врагамъ, - она
Все живетъ и дышетъ,
И могуча, и грозна,
И здоровьемъ пышитъ.
Насѣкомыхъ болтовни
Внятіемъ не тѣшитъ,
Да и мѣсто, гдѣ они,
Даже не почешетъ.
А когда, во время сна,
Моль иль таракашка,
Заползетъ ей въ носъ : она
Чхнетъ - и вонъ букашка!
[Денисъ Давыдовъ. Сочиненія въ стихахъ и прозѣ : въ трехъ частяхъ. Часть 1.
Санктпетербургъ : Изданіе книгопродавца А. Ф. Смирдина. 1840.]
|
