Лягушка-Путешественница.
Жила-была на свѣтѣ Лягушка-квакушка. Сидѣла она въ болотѣ, ловила комаровъ да мошку, весною громко квакала вмѣстѣ со своими подругами. И весь вѣкъ она прожила бы благополучно - конечно, въ томъ случаѣ, если бы не съѣлъ ее аистъ. Но случилось одно происшествіе.
Однажды она сидѣла на сучкѣ высунувшейся изъ воды коряги и насдаждалась теплымъ мелкимъ дождикомъ.
"Ахъ, какая сегодня, прекрасная мокрая погода! - думала она. - Какое это наслажденіе жить на свѣтѣ!"
Дождикъ моросилъ по ея пестренькой лакированной спинкѣ: капли его подтекали ей подъ брюшко и за лапки, и это было восхитителъно-пріятно, такъ пріятно, что она чуть-чуть не заквакала; но, къ счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакаютъ - на это есть весна - и что, заквакавъ, она можетъ уронить свое лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала нѣжитъся.
Вдругъ тонкій, свистящій, прерывистый звукъ раздался въ воздухѣ. Есть такая порода утокъ: когда онѣ летятъ, то ихъ крылья, разсѣкая воздухъ, точно поютъ, или, лучше сказать, посвистываютъ; фью-фью-фью-фью раздается въ воздухѣ, когда летитъ высоко надъ вами стадо такихъ утокъ, а ихъ самихъ даже и не видно - такъ онѣ высоко летятъ. На этотъ разъ утки, описавъ огромный полукругъ, спустились и сѣли какъ разъ въ то самое болото, гдѣ жила лягушка.
- Кря, кря! - сказала одна изъ нихъ. - Летѣть ещедалеко; надо покушать.
И лягушка сейчасъ же спряталась. Хотя она и знала, что утки не станутъ ѣсть ее, большую и толстую квакушку, но все-таки? на всякій случай, нырнула подъ корягу. Однако, подумавъ, она рѣшилась высунуть изъ воды свою лупоглазую голову: ей было очень интересно узнать, куда летятъ утки.
- Кря. кря! - сказала другая утка - ужъ холодно становится! Скорѣй на югъ! скорѣй на югъ!
И всѣ утки стали громко крякать въ знакъ сдобренія.
- Госпожи утки, - осмѣлилась сказать лягушка - чтотакое югъ, на который вы летите? Прошу извиненія за безпокойство.
И утки окружили лягушку. Сначала у нихъ явилось желаніе съѣстъ ее, но каждая изъ нихъ подумала, что лягушка слишкомъ велика и не пролѣзетъ въ горло. Тогда всѣ онѣ начали кричать, хлопая крыльями:
- Хорошо на югѣ! Теперь тамъ тепло! Тамъ есть такія славныя, теплыя болота! Какіе тамъ червяки! Хорошона югѣ!
Онѣ такъ кричали, что почти оглушили лягушку. Едва-едва она убѣдила ихъ замолчать и попросила одну изъ нихъ, которая казалась ей толще и умнѣе всѣхъ, объяснить ей, чтб такос югъ. И когда та разсказала ей о югѣ, то лягушка пришла въ восторгъ, но въ концѣ все-таки спросила, потому что была осторожна:
- А много ли тамъ мошекъ и комаровъ?
- О! цѣлыя тучи! - отвѣчала утка.
- Ква! - сказала лягушка, и тутъ же обернулась посмотрѣть, нѣтъ ли здѣсь подругъ, которыя могли бы услышать ее и осудить за кваканье осеныо. Она ужъ никакъ не могла удержаться, чтобы не квакнуть хоть разикъ:
- Возьмите меня съ собой!
- Это мнѣ удивителъно! - воскликнула утка. - Какъ мы тебя возьмемъ? У тебя нѣтъ крыльевъ.
- Когда вы летите? - спросила лягушка.
- Скоро, скоро! - закричали всѣ утки. - Кря, кря! кря! кря! Тутъ холодно! На югъ! на югъ!
- Позвольте мнѣ подумать только пять минутъ, - сказала лягушка - я сейчасъ вернусь, я навѣрное придумаю что нибудь хорошее.
И она шлепнулась съ сучка, на который было снова влѣзла, въ воду. нырнула въ тину и совершенно зарылась въ ней, чтобы посторонніе предметы не мѣшали ей размышлять. Пять минутъ прошло, утки совсѣмъ было собрались летѣть, какъ вдругъ изъ воды, около сучка, на которомъ сидѣла лягушка, показалась ея морда, и выраженіе этой морды было самое сіяющее, на какое только способна лягушка.
- Я придумала! я нашла! - сказала она: - пусть двѣ изъ васъ возьмутъ въ свои клювы прутикъ, а я прицѣплюсь за него посерединѣ. Вы будете летѣть, а я ѣхать. Нужно только, чтобы вы не крякали, а я не квакала, и все будетъ превосходно.
Хотя молчать и тащить хотя бы и легкую лягушку три тысячи верстъ не Богъ знаетъ какое удовольствіе, но ея умъ привелъ утокъ въ такой восторгъ, что онѣ единодушно согласились нести ее. Рѣшили перемѣняться каждые два часа. и такъ какъ утокъ было, какъ говорится въ загадкѣ, столько, да еще столько, да полстолько, да четверть столько, а лягушка была одна, то нести ее приходилось не особенно часто. Нашли хорошій, прочный прутикъ, двѣ утки взяли его въ клювы, лягушка прицѣпилась ртомъ за середину, и все стадо поднялосъ на воздухъ. У лягушки захватило духъ отъ страшной высоты. на которую ее подняли; кромѣ того, утки летѣли неровно и дергали прутикъ: бѣдная квакушка болталась въ воздухѣ, какъ бумажный паяцъ, и изо всей мочи стискивала свои челюсти, чтобы не оторваться и не шлепнутъся на землю. Однако она скоро привыкла къ своему положенію и даже начала осматриваться. Подъ нею быстро проносились поля, луга, рѣки и горы, которые ей, впрочемъ было очень трудно разсматривать, потому что, вися на прутикѣ, она смотрѣла назадъ и немного вверхъ, но кое-что все-таки видѣла, и радовалась, и гордилась.
"Вотъ какъ я превосходно придумала", думала она про себя.
А утки летѣли вслѣдъ за несшей ее передней парой, кричали и хвалили ее.
- Удивительно умная голова наша лягушка, - говорили онѣ - даже между утками мало такихъ найдется.
Она едва удерживалась, чтобы не поблагодарить ихъ, но вспомнивъ, что, открьтвъ ротъ, она свалится съ страшной высоты, еще крѣпче стиснула челюсти и рѣшилась терпѣть. Она болталась такимъ образомъ цѣлый день: несшія ее утки перемѣнялись на лету, ловко подхватывая прутикъ; это было очень страшно: не разъ лягушка чуть было не квакнула отъ страха, но нужно было имѣть присутствіе духа, и она его имѣла. Вечеромъ вся компанія остановилась въ какомъ-то болотѣ; съ зарею утки съ лягушкой снова пустились въ путь, но на этотъ разъ путешественница, чтобы лучше видѣть что дѣлается на пути, прицѣпилась спинкой и головой впередъ, а брюшкомъ назадъ. Утки летѣли надъ сжатыми полями, надъ пожелтѣвшими лѣсами и надъ деревнями, полными хлѣба въ скирдахъ; оттуда доносился людской говоръ и стукъ цѣповъ, которыми молотили рожь. Люди смотрѣли на стаю утокъ и, замѣчая въ ней что-то странное, показывали на нее руками. И лягушкѣ ужасно захотѣлось летѣть поближе къ землѣ, показать себя и послушать, чтб объ ней говорятъ. На слѣдующемъ отдыхѣ она сказала:
- Нельзя ли намъ летѣть не такъ высоко? У меня отъ высоты кружится голова, и я боюсь свалиться, если мнѣ вдругъ сдѣлается дурно.
И добрыя утки обѣщали ей летѣть пониже. На слѣдующій день онѣ летѣли такъ низко, что слышали голоса:
- Смотрите, смотрите! - кричали дѣти въ одной деревнѣ - утки лягушку несутъ.
Лягушка услышала это, и у нея прыгало сердце.
- Смотрите, смотрите! - кричали въ другой деревнѣ взрослые: - вотъ чудо-то!
"Знаютъ ли они, что это придумала я, а не утки?" - подумала квакушка.
- Смотрите, смотрите! - кричали въ третьей деревнѣ. - Экое чудо! И кто это придумалъ такую хитрую штуку?
Тутъ лягушка ужъ не выдержала и. забывъ всякую осторожность, закричала изо всей мочи:
- Это я! я!
И съ этимъ крикомъ она полетѣла вверхъ тормашками на землю. Утки громко закричали; одна изъ нихъ хотѣла подхватить бѣдную шутницу на лету, но промахнулась. Лягушка, дрыгая всѣми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но такъ какъ утки летѣли оченъ быстро, то и она упала не прямо на то мѣсто, надъ которымъ закричала и гдѣ была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нея большимъ счастіемъ, потому что она бултыхнулась въ грязный прудъ на краю деревни.
Она скоро вынырнула изъ воды и тотчасъ же опятъ сгоряча закричала во все горло:
- Это я! Это я придумала!
Но вокругъ нея никого не было. Испуганныя неожиданнымъ плескомъ, мѣстныя лягушки всѣ попряталисъ въ воду. Когда онѣ начали показываться изъ нея, то съ удивленіемъ смотрѣли на новую.
И она разсказала имъ чудную исторію о томъ, какъ она думала всю жизнь и наконецъ изобрѣла новый необыкновенный способъ путешествія на уткахъ; какъ у нея были свои собственныя утки, которыя носили ее, куда ей было угодно; какъ она побывала на прекрасномъ югѣ, гдѣ такъ, такъ хорошо, гдѣ такія прекрасныя, теплыя болота и такъ много мошекъ и всякихъ другихъ съѣдобныхъ насѣкомыхъ.
- Я заѣхала къ вамъ посмотрѣть, какъ вы живете, - сказала она, - я пробуду у васъ до весны, пока не вернутся мои утки, которыхъ я отпустила.
Но утки ужъ никогда не вернулись. Онѣ думали, что квакушка разбилась о землю, и очень жалѣли ее.
|
