Как молния, сверкал и поражал, как гром...
А.С.Шишков благоговел перед Александром Васильевичем
Суворовым. С восторгом вспоминает, как Император Павел, нарекши его
вождем своих и австрийских войск, напутствовал великого полководца на
последнюю битву: "Римский император требует тебя в начальники своей
армии и вручает тебе судьбу Австрии и Италии. Иди спасай царей..." И
Суворов летит... Ему понадобилось всего четыре месяца на освобождение
всей Италии. После чего последовало вероломное предательство
австро-итальянских союзников, уничтожение целого русского корпуса, и
суворовская армия остается с неприятелем один на один: 20 тысяч русских
против 60 тысяч французов. Потом был безпримерный переход через Альпы,
когда русские орлы потрясли весь мiр. Враг разбит, возвращение в
Петербург, неизлечимая болезнь и кончина Суворова. Пять дней народ
прощался с героем...
Погребение Суворова (12 мая 1800 года) было по великому стечению
народа превеликолепное. Все улицы, по которым его везли, усеяны были
людьми. Все балконы и даже крыши домов наполнены печальными и плачущими
зрителями. Сам Государь выехал верхом, и сам при мне рассказывал, что
лошадь его окружена была народом, и две женщины, не приметя, кто на ней
сидит, смотрели, облокотясь на стремена. При провозе гроба сквозь
ворота, когда некоторым показалось, что он по тесноте их не проходит,
известно слово солдата, сказавшего: "Небось пройдет, везде проходил".
Потрясенный увиденным, Шишков вернулся домой, и быстро, за один
вечер, написал надгробную эпитафию Суворову. Эти стихи за несколько
дней разошлись по столице, хотя напечатаны были много позже. Их читали
вслух, переписывали...
Надгробная эпитафия Суворову
Остановись, прохожий!
Здесь человек лежит, на смертных непохожий.
На крылосе в глуши с дьячком он басом пел,
И славою, как Петр иль Александр, гремел.
Ушатом на себя холодную лил воду,
И пламень храбрости вселял в сердца народу.
Не в латах, на конях, как греческий герой,
Не со щитом златым, украшенный всех паче,
С нагайкою в руках и на казацкой кляче,
В едино лето взял полдюжины он Трои.
Не в броню облечен, не на холму высоком,
Он брань кровавую спокойным мерил оком,
В рубахе, в шишаке, пред войсками верхом,
Как молния, сверкал и поражал, как гром,
С полками там ходил, где чуть летают птицы.
Жил в хижинах простых и покорял столицы,
Вставал по петухам, сражался на штыках,
Чужой народ его носил на головах.
Одной пищею с солдатами питался,
Цари к нему в родство, не он к ним причитался,
Был двух империй вождь, Европу удивлял,
Сажал царей на трон и на соломе спал.
|
