Реформа языка — революция в Церкви

К. П. Победоносцев

К сожалению, в последнее время у нас в духовно-учебных заведениях и в так называемом образованном обществе растерялось знание славянского языка и ослабела привычка к нему. Отсюда возникло ни на чем не основанное представление о непонятности славянской речи для народа в церковном богослужении. И наконец слышим, что из среды духовенства идут предложения перевести богослужение на русский язык.

Но это, в сущности, была бы не реформа, а крайне легкомысленная, безцельная и опасная для единства Церкви революция, разрушающая весь характер и все значение для народа нашего богослужения.

Церковно-славянский — искони родной, свой нашему народу, на нем образовался нормальный, классический строй русского языка, и чем дальше отступает от этого корня язык литературы, тем более портится, теряет определительность и ясность, и тем менее становится родным и понятным народу.

Все наше церковное пение органически, неразрывно соединено со словом богослужебного текста, к этому слову примерено и без него немыслимо. Изменить этот текст — значит разрушить эту живую вековую связь и разрушить вместе со словом все церковное пение и исказить безобразно чин богослужения. От древней Эллады приняли мы гласовые наши мелодии и разработали их, вложив в них свою певучую славянскую душу, и жизненную ее радость, и тоску, и стремление к небесному Отечеству. Поставьте вместо славянского текста русскую деланную фразу — исчезнут и цезура, и ритм, и смысл каждой отдельной фразы, и весь лад пения, к ней примеренный; многое и перевесть нельзя без безобразного искажения. Ведь сколько лет, в дальние века, слышал народ эти слова на молитве, и сколько их входило ему в душу и оставалось в памяти! Каждому из молящихся известно, как иное слово будило в душе молитвенное чувство, оживляло священный образ, вызывало память прошлого и прежней молитвы — и все это неужели может и должно пропасть?

Ведь такого сокровища, какое есть у нас, не имеет ни одна Церковь, кроме Православной! Что же, неужели закопаем мы свои источники живой воды и станем копать себе новые колодцы по чужеземным образцам? Помилуй, Боже!

Родной славянский язык понятен всякому русскому человеку. Темнота некоторых песнопений зависит не от языка, а от тяжелой конструкции греческой фразы, имеющей таинственное значение. Выразить ее на русском языке значило бы сделать ее еще менее понятною...

Из дневника С.А.Толстой.

9 декабря. Была у обедни. Прекрасно пели девушки. Настроение хорошее, спокойное, привычное. Мне не мешают, как другим, дориносима чинми, одесную Отца и проч.

Архиепископ Иоанн Сан-Францисский.

Характерно, что русское образованное общество, учившееся говорить на нескольких языках и учившее многие тысячи ранее непонятных иностранных слов, не могло (не желало) выучить буквально несколько десятков славянских слов, чтобы открыть себе полный доступ к пониманию великой ценности, столь, казалось бы, почитаемого церковного богослужения. Графиня Софья Андреевна, образованная, пожилая, подчеркивающая здесь свою православность женщина, воспитавшая 9 человек детей, не знает, что одесную есть по правую сторону (символическое выражение абсолютной близости Сына Божия к Отцу), а дориносима — означает носимого на копьях, чинми — чинами (ангельскими). Известен обычай у древних воинов носить военачальника-победителя на копьях. Победителя Христа ангельские чины-воинства, как Начальника своего, носят на копьях. Образ высокой поэзии и глубочайшего смысла.