"Устрой свой міръ внутри себя, Россія"
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Устрой свой міръ внутри себя, Россія,
И выходи на поле славныхъ дѣлъ:
Здѣсъ ждутъ тебя всѣ племена родныя,
Твой Господомъ назначенный удѣлъ.
И прежде всѣхъ ты, Болгарское племя!
Великъ нашъ долгъ передъ тобой: вѣкамъ
Извѣстенъ онъ. Да, было, было время,
Когда ты впрямь благотворило намъ.
Мы отъ тебя пріяли Божье слово,
И даръ письменъ тобою намъ былъ данъ;
Святитель твой во имя насъ Христово
Крестилъ въ Днѣпрѣ, купели Россіянъ.
Твою въ церквахъ мы служимъ литургію,
И Русской людъ читаетъ и поетъ
Твои молитвы за свою Россію,
И за Царя, за землю, за народъ.
Во время тьмы и тучи при Татарахъ,
Когда все наше книжное добро
Истлѣло въ пеплъ въ губительныхъ пожарахъ
Ты намъ свои сокровища несло.
Твой Кипріянъ, Григорій, насъ спасали,
Внушенные участіемъ своимъ,
И горечь ранъ народныхъ врачевали
Ученіемъ и словомъ золотымъ.
Въ садахъ изъ розъ, оливъ и винограда,
Гдѣ красота земли съ красой небесъ
Сливаются, гдѣ древняя Эллада
Селила міръ миѳическихъ чудесъ -
Тамъ обитаетъ Болгарское племя,
Храня отцевъ патріархальный нравъ;
Въ вертепахъ горъ его забыло время,
Страданію и злобѣ передавъ.
Была пора его воинской славы,
Его блюли свой мечъ и свой законъ,
И на престолѣ Болгарской державы
Прославились Борисъ и Симеонъ.
Теперь оно подъ игомъ Турка стонетъ
Свирѣпъ его надъ Бо?лгариномъ гнѣвъ:
Подъ тяжкій плугъ ему онъ выю клонитъ
И не щадитъ красы ни женъ, ни дѣвъ,
Одно для жертвъ сіяетъ утѣшенье,
Одинъ истокъ для ихъ кровавыхъ ранъ:
Господень крестъ, и мысль, что Провидѣнье
Пошлетъ конецъ страданьямъ Христіанъ.
О храбрый Сербъ, покрытый вѣчно славой,
Передовой въ Славянахъ богатырь!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И нѣтъ конца кровавой Иліадѣ!
Ужъ такъ споконъ вѣковъ заведено
Въ твоемъ быту, и у тебя въ Бѣлградѣ
Поэзія, война и жизнь-одно.
Поэзіей войны врачуешь муки;
Война тебѣ есть жизнь, а не болѣзнь;
За громами ты ищешь пѣсенъ звуки;
Изъ ранъ льетъ кровь, изъ устъ несется пѣснь,
Пѣснь славная, живая повѣсть боевъ,
Созвучная воинственнымъ мечамъ,
Хранящая всѣ имена героевъ,
Всѣ памяти безцѣнныя сердцамъ.
А ты гнѣздо въ Славянахъ боевое,
Гора чудесъ, о Черная Гора,
Гдѣ вѣчно бьется племя намъ родное,
Подъ знаменемъ надежды и добра!
Въ тебѣ орлы Славянскіе витаютъ,
Птенцы войны, свободы и небесъ,
И изъ тебя въ міръ Божій вылетаютъ
Свершители воинственныхъ чудесъ!
Гора-олтарь, гдѣ вѣчный жертвы пламень
Приносится во благо Христіанъ,
Гдѣ каждая скала и каждый камень
Блеститъ зарей свободы всѣхъ Славянъ!
Но вотъ ужъ миръ тебѣ навязанъ силой!
На долго-ль ты закроешь бранный пиръ?
Гора чудесъ не можетъ быть могилой:
Ей жизнь - война, а смерть - съ Стамбуломъ миръ.
За всѣхъ Славянъ вы чудо-ратоборцы,
За всѣхъ за насъ несете первый крестъ,
И ваша слава всходитъ, Черногорцы,
Отъ той горы и до небесныхъ звѣздъ!
На высотахъ священныхъ Велеграда
О Прага! мать Славянскихъ городовъ,
Готовь свой пиръ! пусть умная громада
Сойдется здѣсь Славянъ со всѣхъ концовъ!
Пусть въ памяти у всѣхъ Славянъ воспрянутъ
И оживутъ Меѳодій и Кириллъ!
Пускай для нихъ они вождями станутъ,
Какъ были тамъ вожди духовныхъ силъ.
Свершай о нихъ свою святую тризну,
О дѣлѣ ихъ, о грамотѣ твоей;
Сними съ себя и съ братьевъ укоризну,
Неблагородно измѣнившихъ ей.
Сзывай всѣхъ насъ на мирны состязанья,
На праздники Олимпіи зови,
На честныя Славянски пированья
Во имя мысли, мира и любви.
1865 (*)
[Братьямъ-славянамъ : стихотворенія Аксакова, Берга, кн. Вяземскаго,
Тютчева и Хомякова и проч. Москва, 1867]
(*) Такъ въ книгѣ. Шевыревъ умеръ в 1864.
ГИМНЪ РЕЛИГIИ
Нещастныхъ, сирыхъ утѣшенье,
Опора вѣрныхъ, слабыхъ щитъ,
Отрада сердцу въ сокрушеньѣ,
Къ тебѣ душа моя паритъ,
Къ тебѣ, Религия святая!
Ты мiра благо и покой;
Ты, насъ въ сей жизни сохраняя,
Вѣнчаешь жизнiю другой!
*
Тобой взлелѣянный, плѣненный,
Томитсяль въ горестныхъ слезахъ,
Или врагами угнѣтенный,
Влачитъ дни тяжкiе въ бѣдахъ:
Ты съ нимъ всегда, его Хранитель
Наставникъ, сила, врачь и другъ!
О ангелъ смертныхъ утѣшитель!
Тобою твердъ и крѣпокъ духъ!
*
Давно ли проклиналъ надменный
Рабъ мiра свой рожденья часъ?
Но вышней благостью смиренный
Едва простеръ къ тебѣ свой гласъ:
Надежды горней, неба Генiй
Горитъ звѣздой во мракѣ бѣдъ;
Слетаетъ вѣстникъ утѣшенiй,
Любовь, отрада, миръ и свѣтъ!
*
Пускай намъ ненависть сплетаетъ
Свой гибельный и хитрый ковъ;
Пусть злоба казни вымышляетъ: -
Для насъ Религiя покровъ! -
Она невинности ограда,
Она и мечь и щитъ въ бѣдахъ.
Утѣшься, добрый! есть награда;
Вострепещи, злодѣй! - есть страхъ.
*
Страдалецъ! зри: Богъ - Царь вселенной
Къ кресту отъ смертныхъ пригвожденъ,
И на главѣ Его склоненной
Вѣнецъ терновый возложенъ,
Для насъ Безсмертный умираетъ…
Но что изрекъ Онъ въ смертный часъ?
Се! Онъ враговъ благословляетъ -
Онъ смертью оживляетъ насъ!
*
Друзья! на поприщѣ сей жизни,
Вдали отъ отческихъ полей,
Отъ дорогой своей отчизны,
Отъ милыхъ сердцу, отъ друзей,
Когда мракъ яростныя бури
Покроетъ синiй океанъ,
Затмитъ прелестный сводъ лазури,
И скорби низпадетъ туманъ:
*
Тогда намъ Вѣра - вождь священной!
Мы добродѣтели стезей
Достигнемъ пристани смиренной,
И побѣдимъ препоны съ ней.
Терпѣнье - вѣстникъ есть покоя;
Не можно смертнымъ не страдать!
Во благо здѣсь свой путь устроя,
Съ весельемъ Неба будемъ ждать!
Степанъ
Шевыревъ. Рѣчь, разговоръ и стихи, произнесенные на публичномъ актѣ
Университетскаго Благороднаго пансиона, по случаю выпуска
воспитанниковъ, окончившихъ полный курсъ ученiя, 1821 года Апреля 2
дня. При семъ актѣ отчетъ Пансиона съ 1819 по 1821 годъ. Москва, въ
Университетской Типографiи. С. 32-34.
|
